100 лет назад, в феврале и октябре, произошло 2 важных события — свергали власть. Для страны это было крайне тяжелое время, Россия на долгие 8 лет (а по мнению некоторых граждан — на все 75) упала в бездну разрухи, войны, голода и мракобесия на всех уровнях управления. Русская культура же, напротив, испытывала небывалый подъем — у интеллигенции появилась огромное пространство для творчества.
Русская поэзия тогда скакнула куда-то вверх относительно творчества и соседних стран, и, в общем-то, Золотого, почти безмятежного, века русского стихосложения. Именно в тот момент свое имя в историю вписали Сергей Есенин, Николай Гумилев, Владимир Маяковский и многие другие авторы, фото книг которых до сих пор наводняют инстаграм образованных девушек.
Сейчас поэзия снова возвращается на пик популярности — она входит в моду, что только подогревает к ней интерес со стороны людей, которые раньше не понимали, как ее можно воспринимать всерьез. Происходит это еще и потому, что появляется огромное количество площадок, где можно почитать стихотворения, послушать их. «Твой Плюс» поговорил с Дмитрием Хакимовым, организатором «Пера Undeground’а» — одной из самых массовых поэтических тусовок Иркутска, о которой мы вам уже рассказывали.
О «Поэт-баттлах»
Когда я пришел в поэзию, начал что-то писать, что-то делать, я начал выступать везде, но не нашел в Иркутске такого мероприятия, как наше: когда пришел в бар, где можно попить, покурить, по материться, где можно просто быть услышанным. Большинство мероприятий отдают такой библиотечной атмосферой, слишком модной, зачесанной. Но такого, которое в моих представлениях раньше было, не было нигде. Поэтому мы с друзьями решили организовать «Перо Undeground’а».
Я выступаю как автор проекта, Артем Козлов — второй организатор. Еще есть Стас Андреев, наш фотограф, руководитель одного из двух иркутских стенд-апов, он делает прекрасные фотографии и выступает на «Пере…» с прозой.
Нам, жюри, помогает — Юрий Литвяк, известный поэт, парень всю Россию объездил со своими стихами, он действительно понимает, о чем разговор. Второй член жюри — это Вадим Свечинский, иркутский иллюзионист высокого уровня, человек, который прекрасно знает эстраду, сценическую часть, у него есть вкус, у него есть понимание, как все должно выглядеть. И была Юнона Козловская, но она сейчас улетает в Москву на поступление, теперь ее место буду занимать я.
Когда я учился в ИрНИТУ, я состоял в профбюро, и у меня там остались друзья — тот же Мусабай Танабай, Владимир Курпатов, Дмитрий Хиревич, другие ребята. Когда мы делали самое первое «Перо…», я заручился помощью у Мусабая, чтобы он помогал нам с рекламой. У нас еще есть партнер — книжный магазин «Иллюминатор», предоставляющий сертификаты на свою продукцию для участников «Поэт-баттла».
Есть мысли и о монетизации, на самом деле. Но у нас никогда не будет платного входа. Я надеюсь, что никто и никогда не будет платить за творчество, это слишком кощунственно. Ты либо пишешь, либо ты не пишешь, а зарабатывать на этом деньги, ну… На творчестве зарабатывать можно, зарабатывать можно на всем, наживаться нельзя. А в плане монетизации мы ищем партнеров, которые помогли бы в развитии проекта.
У нас были идеи насчет третьего цикличного мероприятия, но мы концепцию выбрали не очень подходящую. Провели пробный квартирник, он провалился, учли ошибки. Сейчас мыслим, как сделать нормальное, цельное мероприятие. Нужно делать либо качественно, либо не делать вообще.
О названии
Андеграунд — это что-то такое, целиком отходящее от библиотечных типов, от всех писательских структур. Я ничего не хочу сказать против Союза писателей, просто… Ну, это заезжено. Юному поэту, который пишет на современном языке, писательство — как запах пыли в ноздрях, пока ему лет 40 не стукнет, пока он не поймет, что это его. А так Советским Союзом отдает.
Появилось название так: мы с Артемом сидели в «Фаренгейте», думали над ним, было желание передать названием атмосферу самого мероприятия. Я просто когда-то писал рэп, вот и возникла эта идея.
Об атмосфере
«Фаренгейт» — родной дом, такой атмосферный бар. Бары в основном отдают неоновым блеском. Я ничего не имею против их посетителей: хипстеров, вейперов, ребят с зачесанной челочкой. Это хорошие бары, но в них другая атмосфера. Но когда ты заходишь в «Фаренгейт», чувствуешь сигаретный дым, сидят люди, отдыхают. Заходишь в такой полуподвальный трактир, атмосфера сама по себе уже располагает к андеграунду. Я просто не нашел места лучше, чем «Фаренгейт».
О «Поэт-баттле» 20 июня
Союз писателей России в Иркутске проводит ежегодный фестиваль от имени Кобенкова. Им помогает «Арт-Хаус», который сделал музей Кобенкова на улице Степана Разина. Туда приедут выступать поэты из разных городов России — это мероприятие всероссийского типа.
Игорь Дронов, руководитель СПР по Иркутску, предложил провести совместный «Поэт-баттл». Он пришёл к нам участником на предыдущий, взял его, ему понравилось наш вечер, он предложил нам сделать баттл именно для таких прожжённых ребят, которые точно знают, что они хотят от своих рифм.
Я спросил: «А что дарить будем победителям? Если подарим алкоголь, они не обидятся?» А он говорит: «Если есть люди [среди поэтов], которые не любят выпить, то это обычно прошедшие уже 4 кодировки».
Планируем, что будет очень жарко, очень интересно, потому что поэты с разных городов страны, которые, как минимум, уже чего-то достигли, входят в Союз писателей России. А я знаю критерии, по которым туда надо пройти — действительно нужно быть поэтом. Нужно знать и филологические стороны, и стороны театрального мастерства, художественного слова, много заморочек. Люди будут, которые действительно знают своё дело.
Пройдёт «Поэт-баттл» в «Фаренгейте», как обычно. Мы всегда делаем стабильно по 8 участников. А у нас уже 12 участников со стороны Дронова, и ещё человек 5 в запасе, которые все горят желанием выступить, а у них есть у всех желающие прийти посмотреть. Народ пойдёт, но все вместятся.
О конкурентах
«Слэм» — одно из лучших городских поэтических мероприятий, да. Просто фишка в том, что судейство раздаётся случайным людям. Самое смешное: ты можешь выйти на «Слэм», зачитать какую-то похабщину, и все закричат: «Ууу, круто!» Подвыпивший народ это любит. То есть, ты сможешь прийти, зачитать бессмысленную бурду, но главное, чтобы ты читал её красиво, сценически, качественно. Можешь надавить на любимые темы человека — бабы, алкашка, наркота — и это зайдёт. Это называется балаганство, люди его любят.
О поэзии
У хорошего стихотворения много факторов. Ты можешь написать откровенный шлак, исполненный красиво и замечательно, и с ритмом все хорошо, зарифмован двойными рифмами, панторифмами, скользкими рифмами, то есть технически он будет сделан отлично, но по смыслу это будет полный ужас. Или, допустим, стих может быть выполнен с плохими рифмами, где-то даже не будет рифм, будет нарушена техническая сторона стихотворения, но будет смысл.
В моем понимании, хорошее стихотворение — такое, которое затронуло душу. Если я его слышу, и оно меня цепляет, то я считаю, что оно хорошее. В наше время кого-то чем-то зацепить — это надо постараться. Если сказать подробней, то хорошее стихотворение должно быть технически выполнено более-менее правильно и по смысловой нагрузке нести в себе какой-то оттенок. Пусть даже самый простой, добрый и уютный.
Самое печальное, что из 100% текста только 30% — то, что можно послушать, и только 8% — достойные, уровневые, качественные стихи. Но чтобы писать хорошие стихи, нужно несколько лет делать шлак.
Молодежь снова стала интересоваться книгами и поэзией. Много мнений насчет причин этого, одно из них звучит так: «Когда тебе надоедает быть быдлом, которое ничего не понимает, ты начинаешь потихоньку читать книжки». Но на что еще тратить свое время? Когда тебе скучно, ты сидишь за компом, идешь в бар, знакомишься с дамой для одной ночи. Это прикольно и драйвово, но… Что в этом есть? Это как-то пусто. Когда тебе чего-то не хватает в жизни, когда ты понимаешь, что тебя окружает общество тупых дебилов, которые в принципе ничего не понимают, да и сам ты точно такой же тупой дебил, тогда ты начинаешь чем-то заниматься. Кто-то начинает писать картины, кто-то начинает писать песни или музыку, кто-то начинает читать книги или писать стихи. То есть, саморазвиваться. До человека доходит не только бренность и пустота его существования, а нехватка какой-то развитости в себе.
Мои любимые поэты — это Некрасов, очень его люблю, Мария Кацуба, современная питерская поэтесса, Есенина стихи нравятся, Гумилева частенько разбираем.
О рэпе
Рэп может быть поэтичным, так же как и стихи могут быть музыкальными, но это две разные вещи. Хип-хоп — это другая культура. Что там есть ритм и рифмы, что там есть ритм и рифмы, да, но… Стихи — тоже не всегда поэзия.
Я раньше писал рэп. Когда я увлёкся им, первое, что мне попалось — Vagabund. Ну там, Shokk, Oxxxymiron, аморальность. Особенно понравился Shokk. Он выпустил альбом, который назывался Hund. Это был достаточно поэтичный рэп. Я послушал его и нашёл отголоски своей жизни в его строках, это меня зацепило.
Любимые треки у него, это «Наших планет нет», «Грусть» и «Голод». Я прекрасно понимаю, о чём он читает. Когда ты нищий, голодный, злой, в обносках, а вокруг тебя ходят типочки причёсанные, в модных курточках, с деньгами, у которых нет определённого морального состояния в душе, которые просто хайпожоры, у которых есть только деньги, а ты сбежал из дома, а потом просыпаешься в ментовке. После таких вещей ты понимаешь, о чём он пишет.
Какого-нибудь Галата я в принципе не воспринимаю как рэпера. Он мерзкий человек. Я не спорю он все технично делает, но… Я не буду сейчас говорить, это будет слишком грубо. Галат играет на том, на чём он умеет. Играет причём достаточно хорошо, ловит хайп и популярность, просто мне такой подход неприятен. Я вообще в принципе из русского рэпа воспринимаю только Shokk, Рэм Диггу и, наверное, Басту ещё, но местами. А остальное — нет. Просто, когда ты смотришь видос, когда идут два маленьких ребёнка-негритоса и фристайлом по грайму зачитывают рэпчину, обстёбывая типа, который идёт рядышком, читая раза в 4 быстрее, чем Oxxxymiron, понимаешь, что русский рэп несерьёзен.
О попытке учёбы в ИрНИТУ
Я ушёл из университета из-за проблем с законом и армией. Ничего серьезного не было, но это сильно сказалось на моем моральном состоянии.
Я поступал учиться, зная, что я человек — с интеллектом примерно среднестатистическим, средними баллами по IQ, плохими школьными знаниями — не надо было спать на уроках — я думал: «Ну какой мне университет». Но я окончил шарагу и решил попробовать.
Я — гуманитарий. Вернее, я полугуманитарий, не совсем технарь. Поступил на техническую специальность, в которой ничего не смыслю. Думал дальше по специальности пойти, мне казалось, что это интересно. У меня поначалу получалось, просто потом начались проблемы. Когда тебя таскают по судам, когда тебя тянет военкомат, ты понимаешь, что у тебя просто не получается учиться. Ну и плюс к этому ты стабильно где-то выступаешь, проводишь какие-то мероприятия, сложно это совмещать.
О фатуме
Сейчас идеализируется «клуб 27»? Кто-то говорит, что лучшие уходят раньше, просто устают от жизни. Послушать Кобейна строки, Цоя, о чём они писали? Если подумать об этом, то можно понять, что у них была сложная жизнь. Таланты на пустом месте не рождаются — это как цветок, выбившийся из асфальта. Появляется он у тех, кто в жизни видел столько плохого, что даже не хватит времени об этом рассказать. Я думаю, что их и добивало это, какая у них была жизнь, о чём они писали… Как сказал Цой: «Мама, мы все тяжело больны». Будто ты находишься в окружении семи с лишним миллиардов паразитов, раковой опухоли земного шара, которым ничего не надо, хочется просто сжечь эту планету.
Да, страшно встречать старость, особенно в полном одиночестве. Но вообще, если искренне сказать, хотелось бы встретить старость в кругу семьи. Это такая идея фикс. У шизофреников есть своя идея фикс, меня в этом плане можно было бы назвать шизиком.