Тема встречи: «История российских медиа. Тренды и будущее телевидения». Однако говорили ещё о политике, спорте и предстоящих выборах президента. Диалог получился прямолинейным и злободневным. Пройдёмся по основным моментам.
Журналист – это определенная призма, через которую обычный человек пропускает ту информацию, которую он потом транслирует другим людям. Он пропускает всё через свой собственный жизненный опыт, через свои взгляды, через свое отношение к жизни. Поэтому в рамках профессии есть разные представления, что может и что должен позволять или не позволять себе ведущий ток-шоу. Необходимо работать так, как ты считаешь нужным, а дальше аудитория сама решит, надо ей это или нет. Я руководствуюсь только уголовным кодексом Российской Федерации, её законами, которые определенные вещи говорить запрещают, и я их не говорю. Всё остальное говорить можно и нужно.
У Владимира Познера вы начальник или просто редактор программы?
Пока у нас не началась онлайн-трансляция, мне приятно было бы сказать: «Конечно же, начальник». Но если говорить серьёзно, у Владимира Владимировича начальника нет, потому что он не сотрудник первого канала. У него есть заказчик, и этот заказчик — «Первый канал». Поэтому, если говорить языком бизнеса, я являюсь представителем заказчика. В этом смысле мы соратники и коллеги, которые представляют интересы канала. В профессиональном смысле, Владимир Познер – мой наставник и гуру. Однако это совсем не означает то, что мы во всём друг с другом согласны.
Не так давно интернет пестрил мемами с Артёмом Шейниным. Был разговор и про них.
Мемы – это отдельные вещи, вырванные из контекста, который кто-то так или иначе заворачивает в определённую «обёртку». К примеру, если человек хочет меня принизить и является моим противником, он вырывает из контекста что-то «негативное», что все потом обсуждают. Хотя в контексте это воспринимается совершенно по-другому. Точно также люди, которые согласны со мной, вырывают из контекста то, что я сказал, не имея ввиду то, что они хотят слышать. В результате этого сознание общества становится «клипово-мемовым», и что с этим делать, я не понимаю.
Часто ли журналисту приходится сталкиваться с тем, что он вынужден говорить не то, что он думает, а то, что нужно сказать, например, ради рейтингов? Какое отношение журналиста к данной ситуации? И что нужно делать?
На самом деле, я не могу знать, о чем думают другие журналисты, поэтому не могут сказать до какой степени то, о чём они говорят в эфире, соответствует или не соответствует тому, о чём они думают на самом деле. На российском телевидении и сейчас есть ведущие, которые 10-15 лет назад говорили прямо противоположные вещи тому, что они говорят сейчас. Но это не всегда означает, что они сейчас врут. Людям свойственно меняться.
Здесь разговор перешёл об известной телеведущей Ксении Собчак.
Телеведущий отметил, что изначально считал бойкот Олимпиады правильным решением. Он также сказал, что ближайшие три недели (9 февраля – 25 февраля) не намерен высказывать свою точку зрения по этому поводу в эфире: «Наши спортсмены уже в Корее, и если сейчас я буду выражать свое мнение, то предам их. Поэтому я не всегда говорю в эфире то, что я на самом деле думаю, в силу разных причин».
Ксения Собчак в течение 8 лет строила образ мизантропа, но сейчас она вдруг решила стать защитницей всех угнетенных. Поэтому я вышел к ней с клоунским носом и в клоунском парике, подчёркивая этим, что так не бывает. Я не готов разговаривать с Ксенией Собчак, которая так внезапно изменилась. Да, люди могут меняться, но не в том случае, когда буквально два года назад они говорят совершенно другое. Что касается меня, я бы вам солгал, если бы сказал, что беру в эфир то, что хочу, и то, что считаю нужным сказать. Существуют эфирная дисциплина и определенные рамки. Мой негласный договор на телевидении заключается в том, что я готов не говорить всё то, о чём думаю, но ни при каких условиях не скажу то, что не считаю правильным.
Все мы знаем, что участники политических ток-шоу очень часто спорят на повышенных тонах. Следующий вопрос звучал так: «Почему очень часто на своей передаче вы не даете высказаться другим людям, мнение которых противоположно с вашим?»
Есть формат, разные стили ведения, и не все понимают, что и в какой программе можно говорить. Когда в моей программе человек из Украины по фамилии Суворов назвал жителей Донбасса «генетическим мусором», он больше в моей программе не появлялся. Мне рассказывали мои знакомые обо всём, что происходит в Украине, но я не верил. Потом я побывал на Донбассе, съездил на передовую и понял, что всё происходящее там – это репетиция. Гражданская война никого и никогда не делала лучше, чище и добрее. Так вот, что касается людей с противоположным мнением: они высказались, я им возразил, и дальше не вижу смысла их слушать. Например, в ситуации с Майклом Бомом, который в одном из эфиров на федеральном канале нарушил все возможные правила нормы, и который ждал, что я по отношению к нему буду их соблюдать, я сделал всё правильно. Ведь так не бывает, что правила работают только в одну сторону.
И напоследок об Алексее Навальном.
Я не хочу рассуждать: должен или не должен Алексей Навальный быть допущен к выборам. Ответ прост. Если мы хотим жить в такой стране, про которую рассказывает Навальный, то он не должен быть допущен к выборам по той простой причине, что у него есть судимость. В противном случае, мы станем свидетелями событий, происходящих в Украине, и в нашей стране. Да, проблем в России много, но если сравнивать 2000-е и настоящее время, можно понять, что тенденция развития страны и политика Владимира Владимировича Путина движется в правильном направлении.